Они не мешали ее омоложению, они могли быть его частью. Но они так ей досаждали. Сейчас надо выбросить это из головы. Перед ней стояла важная задача.
Целый год посвятила она просмотру литературы по нарушениям сна и исследованиям процесса старения, пока не выявила самого осведомленного в этой области человека. Со временем она подружится с ней, выяснит все, что та знает, а затем исчезнет из ее жизни столь же легко, как и появилась в ней. Алисе даже после трансформации предстоит еще повзрослеть. И эти годы им придется провести вместе. Но не более того. Она провела рукой по волосам. С восходом солнца эта комнатка под крышей превращалась в печку.
Мириам вышла, стараясь ступать по несущим балкам, чтобы пол не скрипел под ее ногами. Он чувствовал себя обманутым, преданным, они все так себя чувствуют.
В следующий раз пальцы его могут сомкнуться вокруг ее горла в смертельной хватке. Едва она открыла чердачную дверь, как сразу поняла, что он дома, вернулся после очередной охоты. Из их спальни доносился скрежещущий, разрывающий ее сердце звук. Когда она вошла в комнату, он, ударившись о стену, тяжело упал. Он стал подниматься, цепляясь за стул. Она в ужасе смотрела, как он, хрипло дыша, старается встать, он сильно ослаб, а прошло всего несколько часов. Посеревшая кожа растрескалась, руки его напоминали ей когтистые лапы животного. Его глаза, пожелтевшие, водянистые, искали ее.
И вот наконец они встретились взглядом. Она с трудом могла смотреть на него, не отводя глаз. Я голоден, произнес он скрипучим, незнакомым голосом. Она не в состоянии была ему ответить. Рот его приоткрылся, он хрипло, с трудом, дышал. Безупречный ход жизни нарушался, исчезало тонкое равновесие. Джон, я этого не понимаю, и никогда не понимала. Он наклонился в ее сторону, крепко ухватившись за стул. Она испытала облегчение, поняв, что он не посмеет броситься к ней. Вряд ли он мог нанести ей вред, но все же.
Она предпочитала сохранять дистанцию. Но ты же знала! Знала, что это неизбежно! Лгать не имело смысла, истина была слишком очевидна. Она не могла смотреть в эти обвиняющие глаза. Пред лицом истины, пред лицом того, что она совершила, ей оставалось лишь безмолвствовать, ибо никакие слова будь то слова успокоения или сожаления уже не спасут его. Она была одинока, а человеческие существа давали ей любовь, такую, какую дают домашние животные. Она искала товарищества, некоторой теплоты, некоего подобия дома. К чему плакать, к чему стыдиться содеянного? В конце концов, разве сама она не заслуживала хоть какойто любви? Джон слышал ее с первого же мгновения, едва она шевельнулась, просыпаясь. Он пришел к окончательному решению с поразительным хладнокровием, не оставив себе даже возможности передумать. Он собирался напасть на нее. Он хотел схватить ее за горло и давить, давить его руками до тех пор, пока она не признает, что причинила ему зло.
